Кинооператор

4 короткометражных авторских фильма представил кинорежиссер Геннадий Бер на уже ставший традиционным фестиваль «КинОле» 4 — кинолент израильских режиссеров на русском языке об Израиле, который открывается сегодня в Хайфе в зале Синематек. Это фильмы «Наблюдатель», «Фрагмент неясного целого», или видео-графическая зарисовка, а также «Исповедь идиота» и «Гуш Катиф, который мы потеряли».    

Они образуют некую цепочку, целый блок. Как говорит Геннадий Бер, это попытка заглянуть на скорости современной жизни в самого себя, выраженная посредством звука и видеоряда:

 — В сумасшедшем ритме повседневности теряется само понятие: кто мы. Мы не успеваем обернуться назад и найти время, чтобы исследовать самих себя. И вот я нашел интересную формулу: создай себе подобного и посмотри его глазами на себя. 4 эти фильма насыщены символами, которые надо успеть прочесть и попытаться понять, — говорит режиссер.

Есть идея видеоряд и финишная ленточка, к которой надо прийти, но самого сценария нет. Мысли, ассоциации, Мастерство монтажера, игра со зрителем. Например, автор «загоняет» наблюдателя (его образ на экране воплотил Александр Манаев) в темноту, но там не страшно – ты же не один. Это не самокопание, это поиск самого себя.

Вот с этих слов – поиск самого себя, разговоры о смысле жизни, который Гена Бер, будучи студентом, вел до утра с друзьями, и началось наше путешествие в его жизнь, в еще не снятый фильм о его судьбе, о БАМЕ – байкало-амурской магистрали, на строительстве которой он провел 11 лет.

— Это была хорошая школа воспитания жизнью, давшая индивидуальное мировоззрение на все происходящее. Оно настолько отличалось от книжного воспитания – тем и было интересно – что отношение к назиданию через книги – как строить свою жизнь – становилось таким смешным, — говорит режиссер — оператор

Геннадий родом из Ленинграда, который остался для него, как и для целого поколения, эпохой воспитания, символом культуры. Он закончил Ленинградский педагогический институт имени Герцена по специальности преподаватель изобразительного искусства. А потом, после армии судьба занесла молодого парнишку (такой дух авантюризма сработал) на Байкало-Амурскую магистраль. Поехал туда на год, но зацепился на 11 лет.

Художник в армии и на БАМе

— Художник на БАМе? Во-первых, тогда не было такой должности, — рассказывает Бер. Маляр 7-го разряда. Раз рисуешь, значит маляришь. Так было 2 года. Утром появлялся на участок, где всем задания дают, отмечался, а потом шел в мастерскую. Была создана мастерская. Очень хорошая мастерская Бамдальнестроя. Надо было создавать наглядную агитацию в любых ее проявлениях.

Огромнейший опыт создания наглядной агитации у Геннадия уже был. Он приобрел его в армии.

Еще на пересыльном пункте, офицеры, старшины (прапорщиков тогда не было еще) дали команду: кто умеет петь шаг вперед, художники – шаг вперед.

— Я хотел служить, меня призвали служить, — рассказывает Геннадий. Он остался в строю. Толпа ринулась, половина вся вышла.

И вот нужно было до утра ждать поезда на этом пересыльном пункте, в Калинине дело было, они ждали поезда — в Брест ехать. Те, кто сделал шаг вперед – им дали плакаты и нужно было писать. А дело было перед выборами. Не очень у ребят-художников получалось. Гена разговорился с одним парнишкой и взялся ему помогать. 2 плаката поставил под углом 45 градусов и давай двумя руками (а он – левша – подарок судьбы: обеими руками все делает одинаково) быстро лозунги выводить. Не знал, что сзади капитан стоит и любуется его работой. Все вон, сказал – а ты – Геннадию — в части остаешься.

Вот так он и остался художником.

Рассказывает Геннадий Бер:

— В армии ты востребован до конца рабочего дня. Вот поставишь последнюю афишу фильмов на вечер, скажем, и все ты больше никому не нужен. Я служил в Карелии, был приписан к какой-то роте охраны. Но в основном – да вообще все время – находился в своей мастерской. У меня было удостоверение, в котором было указано, что я могу ходить в гарнизоне вне строя. Не отсюда ли пошло выражение быть свободным художником?  А это очень важно. Ведь раньше любой патрульный мог тебя остановить. А теперь ты показываешь им удостоверение, так они же тебе и честь отдают. А вообще рисовать я любил с детства. Там каждый день – это не просто рабочий день. А он работал там художником. Да и был художником с детства. Еще мама его отправляла работать в газету Пионерская правда, потом Ленинские искры. Такая газета была ленинградская. Хорошо рисовал, хотя не собирался быть художником, но по жизни так получалось – и в армии после института 2 года – все время работал художником.  

Будни

на БАМе

Каждый поселок выдвигал себя на звание лучший поселок в смотре наглядной агитации. У Геннадия Бера уже была своя бригада, различные проекты, выработался свой стиль. Приходилось скрывать свою фамилию и занимать первые три места, участвуя в смотре от разных поселков помогая им.

 — Это если говорить о себе, — продолжает Геннадий Бер. А вот что касается жизни там, это отдельная тема, от тишины, до – если драки, а это были настоящие рыцарские турниры – до первой крови – с наблюдателями – на крышах сидели.

Вначале он жил в Уояне – это северо-западный участок Байкало-амурской магистрали, Бурятия, потом был Нижнеангарск, Северомурск, потом опять Нижнеангарск.

— Как ленинградскому интеллигенту, мальчищке после армии и института было осваиваться в суровых условиях, — задаю я вопрос Беру.

— Я был готов к этому, ведь туда и поехать было непросто – только по путевке обкома ВЛКСМ, которую давали по рекомендациям. Мне в обкоме подсказали: Вот езжай на БАМ, там будет молодежь, и школы будут строиться. Вот тебе и практика в качестве учителя рисования, преподавателя изобразительных искусств.

Но как оказалось, еще некому учиться было, и школы были не построены.  Молодежь была, а вот детей не было, еще женам не разрешалось туда приезжать. Хотя потом за полтора месяца двухэтажную бревенчатую школу построили. Строить любили и умели. Придумывали состязания, какая бригада быстрее соберет блочный дом. После работы на спор строили, придумывали какой-то приз. Правда, это строительство на спор было не очень прочным. Однажды, когда в таком доме была какая-то драка, парень, которого толкнули, отлетел в угол и прошибив стык стен, выпал прямо на улицу. Не стянули щиты, а обоями их заклеили.

Тогда – первые 2 года был сухой закон. Перелопатили весь календарь, каким-то образом отмечали все праздники, придумывали и свои. Например, По понедельникам был праздник похорон лени. Делалось чучело лени, которое выносилось за поселок. Его топили, сжигали, по ветру развеивали эту лень, а она на подошвах ботинок возвращалась в поселок. По вечерам в мастерскую набивался народ. Вслух книги читали, тогда уже вышла книга Шукшина. Передавали друг другу, по страничке читали. Мастерская не вмещала всех желающих, перешли в клуб, а в других поселках тоже в клубы. Стали друг к другу приезжать, устраивать большие вечера поэзии, о которых пошла слава. Так что однажды к ним поэт Евтушенко приехал.

— Женщин почти не было, потом приехала бригада – с 17-го съезда ВЛКСМ. На танцах в холодном ангаре все в шубах строительных, ушанках, валенках. Объявляется белый танец. И вот подходит к тебе какой-то парень, — раасказывает Геннадий Бер:

— Шуба назад, шапкой тряхнет: ну, что пойдем потанцуем? – Мужик, я не танцую! — Какая я тебе мужик? – вот такие были первые женские бригады – смеется Геннадий Бер.

Конечно, не все так радужно и весело складывалось на БАМЕ, бывало, и смерть заглядывала в глаза, на одном из переходов Бера чуть не убила рысь, была трудная каждодневная работа, была гибель товарища и сумасшедшая любовь.

Впоследствии Геннадий Бер участвовал в автопробеге по бездорожью по Советскому Союзу на японских машинах нисан-патроль и именно с этого момента началась его операторская карьера. Он ходил с фотоаппаратом на медведей в тайге, окончил престижные телевизионные курсы в Москве и затем работал в студии классической анимации в Тель-Авиве. О Геннадие бере есть 3 отдельные главы в книге Михаила Мочалова «Трудные километры БАМА». В свое время на Баме существовала переправа Бера, она так и называлась. И когда мост через реку Кичеру построили, его так и назвали мост Бера. Потому что он придумал, как переправляться через эту горную речку.

Сегодня Геннадий Бер снимает фильмы. На церемонии Памяти жертв Катастрофы в Хайфе демонстрировался фильм Геннадия Бера «Холокост Григория Авербуха». Удивительная судьба бывшего узника Минского гетто стала темой фильма. Фильм, в которой рассказ уцелевшего в Катастрофе органично сочетается с видеорядом, включающим кадры документальной кинохроники, произвел впечатление на зрителей, тронув их сердца.

Татьяна Климович

Фото автора